– Александр Вячеславович, расскажите, пожалуйста, об итогах работы СахНИРО за последний год. Какие достижения института вы считаете наиболее выдающимися за последнее время?
– Основные итоги деятельности нашего института – это оценка запасов водных биоресурсов и рекомендации по их рациональному использованию. Другими словами, сколько можно добыть того или иного ресурса без ущерба для его эффективного воспроизводства. Вот это основной ежегодный итог нашей работы.
Если говорить о каких-то новаторских идеях, новых подходах к расчетам и оценкам – то могу отметить, что в последнее время мы достаточно сильно продвинулись по вопросам применения моделирования динамики численности наших основных объектов промысла. Это минтай, треска, терпуг, камбалы и тихоокеанские лососи. Кстати, к концу этого года по заказу Ассоциации добытчиков минтая наш институт представит новую модель для оценки численности минтая. Это будет современный продукт, учитывающий все лучшие отечественные и зарубежные наработки. При этом одна из важных задач, которая была поставлена – сделать его простым в употреблении и применимым не только для минтая, но и других объектов со сложной возрастной структурой. Сейчас модель проходит «обкатку», но специалисты уже дают по ней весьма положительные отзывы.
К достижениям можно отнести и тот факт, что с прошлого года мы применяем уже две методики прогнозирования подходов горбуши. Одна - традиционная – это методы прямого учета, которые подразумевают подсчет производителей в реках и родившейся от них молоди, с последующей интерпретацией этих данных. Вторая методика основана на применении ансамблевого подхода, включающего расчеты по шести разным моделям, в которые интегрированы и результаты прямых учетов. Как показала практика, этот новый подход имеет место быть. Итоги прошлогодней путины говорят о том, что прогнозы были получены достаточно точные, они в большинстве случаев оправдались лучше, чем прогнозы по методам прямого учета. Поэтому мы уже с этого года ввели вот такие параллельные оценки по горбуше.
Большой блок прошлогодних работ был посвящен экологическому мониторингу районов промысла, то есть исследованиям по состоянию и качеству среды обитания гидробионтов. В первую очередь, изучалось много вопросов, связанных с добычей и транспортировкой углеводородов в сахалинских водах. Основная цель таких исследований – оценка возможного влияния хозяйственной деятельности, даже опосредованно, на распределение и запасы промысловых гидробионтов. Этому мы уделяем много внимания и, по возможности, обобществляем свое видение на происходящие процессы, делаем определенные выводы, поскольку сахалинские рыбаки и общественность во всех изменениях биоты склонны видеть влияние исключительно нефтегазового комплекса.
Достаточно перспективным направлением, которое мы активно внедряем, можно считать использование подводных телеуправляемых аппаратов. В прошлом году с помощью такого аппарата мы провели работы в заливе Анива при научном лове краба и на Южных Курилах при оценках гребешков и морских ежей на глубинах, недоступных для водолазов. Получились неплохие материалы, которые сейчас находятся в обработке, какие-то из них даже использованы в прогнозах. Мы считаем, что это тоже достаточно перспективное для нас направление.
Большинство же работ можно считать стандартными. Хотя мало кто представляет, какой объем работы стоит за сухими цифрами прогнозов, сведенными в конце года в табличку, умещающуюся на паре страниц.
– Вы говорили про математическое моделирование, про новые способы расчетов… Какой же будет «красная» путина в этом году?
– Ну, лососевая путина в этом году, как и любая, не лишена определенных интриг, и конечно, ряд из них будет разыгрываться в нашем Сахалино-Курильском регионе. Во-первых, те стандартные методы прямого учета, о которых я уже говорил, показали, что в ряде районов был очень плохой скат молоди тихоокеанских лососей, прежде всего горбуши, из диких рек. Это, в общем-то, давало повод для достаточно пессимистичных прогнозов. Второй метод, который мы применяем, позволил более оптимистично взглянуть на текущую путину, но она все же видится не такой хорошей, как в последние нечетные годы. То есть, на фоне таких обильных по горбуше годов, как абсолютно рекордный 2009-й и второй по величине вылова 2011-й, прогноз, конечно, выглядит достаточно скромно. Нами были даны соответствующие рекомендации. В частности, говорилось о том, что ряд районов необходимо закрыть для промысла. Это южная часть острова, залив Анива, юго-западное побережье и остров Кунашир – согласно прогнозам, подходы горбуши туда не позволяют даже оптимально заполнить нерестилища этих районов.
Однако осенние учетные работы, выполненные ТИНРО-Центром на откочевке горбуши в океан, показали большое количество молоди, но встал самый главный вопрос: как она перезимует? Вот сейчас выполняется съемка, все с нетерпением ждем результатов. Пока первые разрезы показали не самое большое количество ожидаемой горбуши (данные на 21 июня - прим. ред.), но специалисты говорят, что произошла примерно десятидневная задержка начала миграции к нерестилищам, и, по всей видимости, в ближайшее время мы рыбу увидим.
Поэтому пока интрига о количестве горбуши, мигрирующей к Сахалину и Курилам, остается, и понятно, что это не лучшим образом сказывается на уверенности рыбаков. По-прежнему рекомендации о запретах сохраняются, и обрадовать наших добытчиков мы, к сожалению, не можем. Надеемся, что в течение ближайшей декады будем выдавать более конкретные рекомендации по тем районам, где у нас планируются ограничения.
– Отраслевая наука сейчас получает достаточный объем финансирования? Приходится ли корректировать планы из-за нехватки средств?
– Планы СахНИРО всегда входят в соответствие с тем финансированием, которое нам дают. Вот сейчас все дальневосточные рыбохозяйственные институты выполнили большую работу – провели полную ревизию всех используемых методик оценки запасов и рассчитали необходимые фактические затраты на подготовку прогнозов. Кстати, СахНИРО готовит прогноз по 118 единицам. И вот наши расчеты показали, что мы испытываем почти двукратный дефицит финансовых средств. То есть для того, чтобы ежегодно делать полный объем всех исследований по оценке всех запасов, нам нужно в два раза больше денег. Поэтому мы, соответственно, корректируем и урезаем планы, нивелируем как-то распределение работ между годами, чтобы сохранить преемственность съемок, проводим их хотя бы раз в два или три года. Понятно, что эта ситуация, мягко говоря, не улучшает наших представлений о запасах. При этом запросы и требования к результатам научных работ у рыбаков, как профессионалов, так и любителей, достаточно существенные и с каждым годом возрастают. К сожалению, мы физически не можем расставить такое количество людей, чтобы находиться на каждой речке или заглянуть в каждый уголок моря. Поэтому и методы наши соответствующие – где-то моделирование, где-то экспертные оценки, где-то экстраполяция используется… Но тем не менее с задачей справляемся. Хотелось бы, конечно, чтобы финансирования было больше, потому что сейчас его не хватает даже на наиболее актуальные и самые востребованные ресурсы или районы, а ведь необходимо еще изучать и дополнительные источники рыболовства, которые есть, но на их изучение нужно потратить деньги.
Недавно у нас прошел совет директоров НТО ТИНРО, и в целом выводы таковы, что сегодня мы вынуждены планировать исследования в тесном контакте друг с другом. То есть мы координируем свои планы, чтобы сообща охватить какой-то район, блок, чтобы снизить себестоимость, сделать совместно работы, которые бы органично продолжили те ряды, которые уже накоплены дальневосточной рыбохозяйственной наукой. В противном случае мы очень быстро снизим уровень наших исследований, а соответственно, и качество прогнозов.
– Сейчас институт проводит какие-нибудь принципиально новые исследования или на это тоже не хватает финансирования?
– Ну, вы же понимаете, что на новые разработки, конечно, нужны отдельные средства. Государством формулируется задача конкретная: провести работы и выдать оценки запасов. Никакие другие задачи не стоят. Все, что мы делаем нового – придумываем методы, формируем познания о биологии объектов и экологии морей, все это получаем факультативно на том финансировании, которое отпускается нам по главной теме – оценка запасов. То есть в большинстве случаев все новое – это исключительно благодаря энтузиазму сотрудников, потому что они ученые.
–Сегодня СахНИРО проводит исследования в области аквакультуры?
– Принципиально нам на такие исследования тоже финансирование не отпускается. Поэтому все исследования в области аквакультуры мы привязываем к сырьевой тематике, благо аквакультура – это направление, которое работает на увеличение ресурсного потенциала области. Сейчас мы активно занимаемся вопросами искусственного воспроизводства перспективных для Сахалина объектов. Работы ведутся в аквариумальном комплексе СахНИРО и в прибрежье юга Сахалина – в первую очередь, в заливе Анива и на юго-западном побережье. Ученые занимаются такими объектами, как гребешок, трепанг, ламинария, ну и, естественно, искусственным воспроизводством тихоокеанских лососей.
– По вашему мнению, какие резервы недоиспользованных объектов есть у рыбопромышленников в данный момент?
– Мы давно говорим, что такие резервы есть. Знают о них и рыбаки. Но весь смысл в том, что эти резервы не востребованы на рынке. Бизнес сам решает, что ему выгодно добывать, а что – невыгодно. Недоиспользованные объекты потому и недоиспользуются, что бизнес не видит в них выгоды. А таких ВБР, кстати, достаточно много. Например, медузы всегда были во втором, а то и в третьем эшелоне резервов рыболовства. Однако как только на их добыче в Приморье появилась положительная экономика – ресурс сразу стал востребован, а вот тихоокеанский кальмар при его огромном количестве и относительной простоте добычи так и остается недоиспользуемым объектом. Тем не менее мы всегда работаем над поиском дополнительных ресурсов рыболовства. Как я уже упоминал, в середине июня прошел совет директоров НТО ТИНРО, где мы еще раз критически проанализировали вопросы резервов промысла. В ходе дискуссии появились наметки на подготовку новой программы по включению в рыболовство так называемых «южных мигрантов». Это рыбы и беспозвоночные субтропического комплекса. Они заходят к нам, правда, на короткое время, в воды Южных Курил и южного Приморья. Возможно, здесь у нас есть реальный потенциал для того, чтобы предложить рыбакам какой-то дополнительный ресурс. Тем более это районы нашего традиционного промысла и лов там ведется. В общем, это вопрос для исследований, и если эти ресурсы будут востребованы рыбаками, мы им скажем, когда, где и сколько можно поймать.
–Расскажите, пожалуйста, про материальную базу института. Вы говорили о том, что в строй ввели новые подводные аппараты, а вот хватает ли институту научно-исследовательских судов?
– У нас два научно-исследовательских судна. С их помощью мы закрываем все свои потребности. Даже больше скажу – при нынешнем финансировании примерно 50% времени и даже больше они простаивают. Потому что загрузки судов работой по государственному контракту хватает на 120, ну, от силы 150 судосуток в год каждому. И ежегодно это число сокращается. Поэтому нам хватает флота.
– Есть ли сейчас перспективы развития научного флота?
– Перспективы всегда есть. Недавно делегация Сахалинской области вернулась из поездки в Норвегию, где мы, в том числе, посещали Бергенский институт морских исследований – там, конечно, судовое обеспечение исследований гораздо выше, флот более современный. Государство, видимо, не жалеет на это денег и задачи ставятся перед такими судами уже от Арктики до Антарктики. Такие же перспективы для развития существуют и для нас. Надо только четко определиться: нужны они нам или нет. Я думаю, что наука будет готова выполнить возложенные на нее задачи. Тем более для дальневосточной науки выполнять масштабные работы не впервой, и задел для этого у нас есть.
А что касается необходимого флота для нашего института, то сейчас перед нами стоит задача, которую мы постепенно решаем – организация судового обеспечения прибрежных экспедиций. В определенную часть прибрежных акваторий не могут зайти наши среднетоннажные суда, но уже не достают простые небольшие лодки, потому что это достаточно далеко от берега. В наших ежегодных планах большой объем водолазных и неводных съемок, которые охватывают практически все южное побережье Сахалина. Пока у нас нет такого маленького флота, мы привязаны к дорогам, а они, к сожалению, не везде выходят на побережье. Наличие же небольшого катера, автономностью двое-трое суток, позволит более детально и тщательно обследовать прибрежную зону до глубины двадцать-тридцать метров. Это район обитания традиционных прибрежных видов, которые, кстати, имеют большой спрос как в любительском, так и в прибрежном рыболовстве.
– А что это за виды?
– Это креветки, прибрежные виды крабов: колючий и волосатый, двустворчатые моллюски: гребешок, спизула, рудитапис, устрица, тот же трепанг, водоросли и ежи, рыбы прибрежного комплекса. Перечисленные виды являются и объектами любительского рыболовства, которое у нас на Сахалине развито чрезвычайно и по величине вылова в ряде случаев уже замещает промышленное. Все это требует очень тщательного подхода к анализу состояния ресурсов.
Алексей СЕРЕДА, газета "Fishnews Дайджест"
Июнь 2013 г.
